Рождество. Снаружи – лёгкий танец снежинок. В комнате – запах хвои. Над колыбелькой – хрустальный колокольчик: «Диннь – донн… дилль – долл… Тикк – такк…»
Завиток на детском лобике. Яркий румянец во всю щёку.
Нет. Это нехороший колокольчик, он отмеряет последние секунды. Это не здоровый румянец. Это скарлатина.
Перед колыбелькой на коленях мальчик лет пяти, он молитвенно сложил ручки, горькая недетская складка прорезала лоб: «Господи, спаси сестрёнку… Она же кроха, ей всего два годика! Не дай ей умереть, ведь сегодня Рождество… Ну сотвори чудо, Ты же можешь!»
Над колыбелькой две зыбкие фигуры. Светлая – ангел-хранитель девочки. Он ещё мал и слаб, у него не хватает сил сопротивляться. Другая фигура – сгусток тьмы с пылающим зевом вместо головы.
— Скарлатина, я убью тебя, — глядя в яростное пламя, не менее яростно шепчет малыш, сжимая кулачки.
— Смелый малыш, — отмечает Скарлатина. – Но не получится. Вот и врач сказал, что девочку может спасти только чудо… Прости, малыш, чуда не будет.
Тёмная призрачная рука накрывает колокольчик: «Диннь…»
Всё.
Но светлое крыло ангела-хранителя указывает куда-то:
— Чудо… будет!
— Он видит нас? Он нас – видит?! Но ведь в чудеса верят только дети!! – злобно хрипит Скарлатина.
Широко распахнутые глаза отца, который крепко заснул рядом с колыбелькой после трёх бессонных ночей и проснулся от ужаса за дочь. Да – он видел ИХ. Это и было настоящим волшебством. И это было шансом.
— Не трогай дочь, возьми меня!
Неуловимый, молниеносный бросок тьмы. Поцелуй – острый, словно укус.
— Да будет так. Я взяла тебя.
Плач девочки. Проснувшаяся мать:
— Боже мой! Температура спала!! Она будет жить!
Колокольчик: «Дилль – донн… Тикк – такк…»
Взрослые переносят скарлатину гораздо тяжелее, чем дети.
Чудо…будет?..
Серьёзные глаза пятилетнего малыша: «Я верю!»
Рождество.