Всё же Ася выбрала для жизни очень странный лес. Себе под стать, впрочем. Она могла выжить только в таком месте. Она видела вещи такими, какими они казались именно ей. Прочие могли их видеть совершенно другими. Для остальных они и были другими.
Например, однажды пума Гри-Гри увидела, что Ася и Лен-Скош греются на солнышке, и решила что-то спросить, а Лен-Скош вдруг исчез. Вот был-был – и исчез, словно не было.
– Ася! – испугалась Гри-Гри. – Это был фантом?
– Нет, – вздохнула кицунэ. – Он настоящий. Но мы вот так общаемся. Он всегда здесь, но его всегда нет. Его и для меня иногда нет. Как и меня для него.
– Не поняла, – наморщила лоб пума.
– Не ломай себе голову, прими, как данность, – сказала Ася. – У нас такой лес. У нас такая жизнь.
– Но это очень грустная жизнь, – заметила Гри-Гри.
– Ничего, зато кому-то везёт больше, – возразила Ася. – Да и не так всё плохо.
Когда всё было плохо, Ася приходила к небольшому водопаду. Он действительно был очень маленький, но настоящий. Она приходила туда только одна. Сидела и смотрела на отвесно падающую прозрачную стену воды, слушала её шум, закрыв глаза. Она уходила в себя настолько, что у неё внутри открывалась маленькая дверца, которая вела в миры настолько нереальные и страшные, что – Ася чувствовала это! – однажды слишком углубившись туда, она могла не вернуться. Поэтому Ася не спешила, вглубь, а сидела у порожка и слушала шум воды. Вода бормотала на своём языке, который Ася не понимала, и это умиротворяло её. Вот так мы слушаем стихи и песни на чужих языках, и наше непонимание делает их для нас просто музыкой. Вот и кицунэ просто слушала музыку. Но именно сегодня Ася очень отчётливо услышала фразу, от которой её шёрстка поднялась дыбом не только на затылке, но и по всему телу.
«Вытащи меня из этого ада».
Вот какая это была фраза. Услышав и осознав её, кицунэ подскочила, и, как ошпаренная понеслась по лесу, пока чуть не стукнулась лбом в дверь жилища Лен-Скоша, и неистово забарабанила в неё. Не дождавшись, пока ей откроют, и даже не поинтересовавшись, есть ли вообще кто дома, Ася снова сорвалась с места и опомнилась только у себя. Только вот вряд ли она действительно опомнилась. Ну, разве что тогда, когда в её окно через какое-то время постучали.
Лен-Скош, неслышный, как тень, просочился внутрь, осторожно огляделся и втянул носом воздух. Отчётливо пахло бедой.
– Эй, есть кто дома? – негромко спросил он.
Ему никто не ответил. Но Рыжий Лис, будучи довольно ушлым существом, всегда шёл напролом, когда действительно этого хотел, и сразу понял, где она.
– Слезай, – предложил он тихонько, но ответа снова не получил.
И тогда он одним прыжком оказался на шкафу. Ася сидела там и клацала зубами.
– Ну, и кто нас напугал? – спокойно осведомился он. – Не отвечай. Ты сама себя напугала, да? В твоём мирке достаточно для этого монстров, но ты выбрала самого монстрячего. Саму себя. Не переживай. Я такой же.
– Ты другой, – помотала головой Ася. – Ты более разумный.
– Кто? Я? – оскалился Лен-Скош, и вдруг расхохотался: – Был бы разумный, меня бы здесь не было. И ты бы по привычке вообразила меня. Но я на этот раз настоящий. От слова совсем.
И тут Ася поняла, что он и в самом деле настоящий. От слова совсем.
– А как же аннигиляция? – слабо пискнула она.
– Да к чёрту аннигиляцию, – буркнул он. – К чёрту законы природы. Вода может падать и вверх. Наверное. Не знаю.
– Ты так чертовски вовремя пришёл, – пожаловалась она, уткнувшись носом в его пушистую мокрую шубу. – Эй, ты почему мокрый?
– Я шёл по твоему следу, – объяснил он. – Сначала ты торчала у водопада. Долго. И, похоже, сделала себе Королевский Кусь. Случайно.
– Кусь был знатный, – вздохнула она. – Я очень боялась, что уже никогда не смогу выйти из своего воображения. Это же совсем разные вещи – воображение и реальность!
– М-да? – хмыкнул Рыжий Лис. – Уверена?
– Э… Нет, – призналась она и снова потрогала его мокрый мех. – Э… Да. Вот ты, как никто, можешь успокоить.
– Довоображалась, – подвёл он итог.
И тут Ася расхохоталась так, что стала икать.
– Так, истерика, – вздохнул он. – Я знаю отличное средство от истерики.
Ася подняла одну бровь.
— Подобное лечится подобным, — пояснил эсквайр. — И мы сейчас пойдем в область воображения. Взаправду.
– Обалдеть, – сказала Ася. – А куда именно?
– Ну… К примеру, троллить акулу-психиатра, – пожал плечами Лен-Скош. – То-то обрадуется. Статейку новую настрочит. Психиатр хренов… Мы на Потёмкине поедем. Выгляни в окно, вон он, сам притопал, скучно ему стало.
– Ух ты, броненосец, – обрадовалась Ася, подскочив к окну.
– То есть ты уже перестала бояться? – уточнил Рыжий Лис.
– Да чего уж теперь бояться, если ты меня вытащил из моего ада, и мы победили даже аннигиляцию, – пожала она плечами.
За окном раздался какой-то мелкий топот, а броненосец протестующе взревел.
– Вот уж кто действительно ничего не боится, – проворчал Лен-Скош, – так это здешний типок, хорёк Афанасий. Трава ему не расти…
– А в чьё воображение мы отправимся? – спохватилась Ася. – В твоё или моё?
– В общее, – поставил точку Лен-Скош.
И это оказалось наилучшим решением.