Глава седьмая
Максим пришел с работы на два часа раньше, чем обещал и злой, как собака. Файка сидела на кухне и чистила картошку.
– Ну. И где ты была?
Файка невинно захлопала ресницами.
– Я тебя спрашиваю. Где ты была, и что это за парни, с которыми ты сегодня тусовалась?
Черные восточные глаза блеснули гневом.
– А ты что, следил за мной, что ли?
– Ты отвечай на вопрос.
– Нет, это ты отвечай на вопрос. Откуда ты знаешь, что я была сегодня не одна?
От такого нахальства Максим на какое-то время смешался. Она с кем-то ходила, а он перед ней должен отчитываться.
– Ты мне скажи, что это за парни.
– Это не твое дело. Я хожу с кем хочу и куда хочу. И прятаться от тебя не собиралась. – Файка кивнула в угол, где лежали две большие кожаные сумки. – Лучше объясни, принц, с чего это ты вздумал за мной шпионить?
– Я что-то не понял. Ты что мне утром обещала?
– Ничего я тебе не обещала. – Файка бросила нож, картошку и пнула ногой ведро.
– Нет, ну это уже наглость. Фая, утром ты обещала, что никуда не пойдешь, и будешь себя хорошо вести.
– Я тебе что, кукла фарфоровая? Хочешь меня под стекло закрыть и любоваться? Ничего я тебе не обещала, я тебя поцеловала на прощание и все. Я думала, что встретила наконец нормального человека, а ты… – Файка отвернулась к окну, ссутулилась и плечи ее заострились. – Такой же как и все.
– Я не следил за тобой.
– Ну да, не следил. – Файка обернулась. В глазах у нее блестели злые слезы. – Если сам не следил, значит, товарища оставил. Еще гаже.
– Да ничего подобного, – внутри Максима мягко шевельнулось бешенство. Как-то она все так вывернула, что он уже оправдывается. – Я уехал на работу, и все тут. Мы же договаривались. Я тебе ключ оставил только на случай пожара, или чего-нибудь в этом роде.
– Вот и считай, что случилось чего-нибудь в этом роде.
– Как ты могла выйти, мы договорились, что ты даже двери никому не будешь открывать. – Максим старался держать голос жестче, но в нем проскользнула неуверенная нотка. – Да еще парни какие-то.
– Это мое дело. Как ты мог все так испоганить? Зачем ты шпионил за мной, принц? – Максим никак не думал, что его ласковая Файка может так рассвирепеть. Он как-то забыл, что сам сердит, и на всякий случай даже слегка попятился.
– Я тебе ничего не обещала. Я не хотела тебя зря волновать, впутывать снова не хотела. Я хотела тебе сюрприз сделать, чтобы ты пришел, а я бы тебе рассказала уже все, и ужин готовила… – металлический блеск исчез из голоса Файки и она просто, по-детски всхлипнула. – Это так неприятно, Максим… – она уткнулась ему в плечо. – Не надо так больше делать. Мне трудно будет это забыть.
– Опять двадцать пять. Ты вообще слышишь, что я говорю? Или тебе, кроме памяти, и слух отшибло? Повторяю, я уехал на работу и все. И никто тут за тобой слежку не устраивал. Так что нечего бочки катить и перекатывать их из пустого в порожнее. Лучше расскажи, где была. И что за сюрприз готовила.
Файка испытующе посмотрела в его честные глаза. Максим не врал. Во всяком случае, если он так смотрел и врал, то надо было сразу бросать мерзавца.
– Я опять тебе почти что верю. Я, наверно, все-таки дура. Как я могу верить, если это явная чушь?
– Фая, я увидел тебя с работы. Картинку, как и тогда, на улице. Только не такую четкую, как… Ну, это слово не совсем подходит, но ты поймешь. Как если бы были сильные помехи. – Файка кивнула. Она внимательно его слушала. – Я видел дом, большой дом. Двухэтажный, с жестяными аистами на крыше. И тебя, и двоих парней. И ты заходила с ними в этот дом, но шла сама, добровольно. Я сначала испугался, рванул с работы, попытался поймать направление, где ты, куда бежать, и вроде бы поймал, но потом вдруг сразу потерял, и направление и картинку. Затем были еще какие-то проблески, недолго, и все, в общей сложности минут десять. Я потом кварталов пятнадцать на такси в ту сторону проехал, все этот дом разыскивал. Слава богу, что не нашел.
Файка улыбнулась.
– Не совсем так, принц. Хотя почти так. – Максим вопросительно двинул бровями. – Один из этих парней оставался на улице, а с другим я зашла внутрь. Это наш дом, с аистами. Я боялась нарваться на засаду, на кого-нибудь из тех же подонков, поэтому попросила двух хороших ребят пойти со мной. Один из них журналист, с другим я училась, это просто знакомые. – Файка подумала и решительно тряхнула головой. – Хотя нет, тот, с кем я училась, немножко за мной ухаживал, но не очень серьезно. Он так ухаживал за половиной группы.
– Так ты не просто на улицу вышла. Ты прямехонько к себе домой поперлась.
– Господи. Да. Вот да, поперлась. А что мне, всю жизнь твои рубашки донашивать?
– Фая, ты что, не понимаешь, насколько это опасно?
– Понимаю. Потому и позвала Сережу с Витей. Если что, хоть милицию бы вызвали. И вообще, они крепкие ребята. Мне надо было кое-что взять.
Максим поморщился.
– Ну сказала бы мне, я б с тобой пошел.
– Вот как раз тебя я там светить и не хотела. Ты уже достаточно из-за меня неприятностей получил.
– Конечно, лучше пусть пристрелят кого-нибудь постороннего.
– Максим, я же все понимаю. Я три дня звонила соседке. Никого в доме нет, и близко никого нет, никакие машины не подъезжали. И собака во дворе не кормлена, воет третий день. Что же ей, сдохнуть? Я так ее хоть отцепила, к тем же соседям отвела. – Файка вздохнула. – Мне надо было съездить, и я съездила. Может, я действительно в чем-то виновата, но совсем чуть-чуть. И дома сидеть я не обещала, обещала только хорошо себя вести, а это уже понятие растяжимое. – Файка взяла со стола черную, закольцованную резинку, которыми обычно прихватывают бигуди, и показала, насколько растяжимое это понятие. – А вот ты, получается, просто экстрасенс какой-то. И заживает у тебя все не по-людски. Сейчас мы мои вещи разберем, ужин приготовим, и начнем тебя исследовать.
Максим настороженно хмыкнул.
– И как ты собираешься меня исследовать? Препарация в программу входит?
– Нет. Только тщательное пальпирование. Ну, может быть массаж… – Руки Файки скользнули ему за спину, под футболку, губы влажно прошлись вдоль шеи и плеча. – Когда попадается экстрасенс, ничего нельзя упускать… Ни одной мелочи… Так что…
Ужин они начали готовить только в двенадцать часов ночи.
Кроме одежды и косметики, плотно утрамбованных в кожаные сумки, Файка принесла документы, кое-какие фотографии, пластмассового зайца по имени Синявка соответствующей раскраски и шкатулку с бижутерией. Наиболее ценные колечки, видимо, забрал при отъезде папа, но и того, что осталось, хватило бы сотни на четыре долларов. Впрочем, Файка все это собиралась не продавать, а носить.
В бумагах Максим с некоторым удивлением увидел права мотоциклиста. На его вопросительный взгляд Файка довольно осклабилась и кивком указала во двор. Прямо под окнами стояло технологическое чудо – светящийся хромом новенький Харлей. На какие-то секунды Максим потерял дар речи.
Он вообще любил мотоциклы, с детства, по уши в смазке, ковырялся в чужих мопедах и как-то раз даже собрал свой, путем многоступенчатого обмена, где присутствовали альбомы с марками, ласты и маска, коньки, книга Жюля Верна и даже соседский попугай, который, по замыслу воришки, должен был вернуться домой, аки почтовый голубь. Не надолго той сборки хватило, одна из многочисленных канав убила его детище, но какое-то время машина все же ездила, и были это, наверное, самые счастливые его дни. Максим вообще неровно дышал к технике, хоть и не удосужился до сих пор получить права. За отсутствием собственного транспорта это и не казалось особенно спешным, но тут…
– Это твой? – только и смог выдохнуть лаборант. Файка, наслаждаясь произведенным впечатлением, скромно кивнула. Пожалуй, привези она от папы мешок с золотом, эффект был бы меньше.
Максим в тапочках выскочил во двор и долго разглядывал заморское сокровище, бережно ощупывая детали. Файка сначала с удовольствием созерцала этот товарный фетишизм, потом стала даже немножко ревновать. Выбить из колеи этого ученого пролетария ей удалось, а вот как теперь направить его обратно?
Минут через пятнадцать, однако, Максим опомнился.
Во всяком случае, начал связно отвечать на обращенные к нему вопросы.
Мотоцикл откатили на платную стоянку, и только там лаборант обнаружил – да и то с подсказки сторожа, что до сих пор ходит в домашних тапочках. Сторож ему не понравился, как и вся стоянка. Кроме нового для Максима чувства – недоверия собственника, сюда же примешивалась вероятность дождя, который не пошел бы на пользу мотоциклу. В дальнейшем лаборант собирался использовать как гараж сарайчик Арнольдовны, но с ней надо было еще договориться.
Затем они долго пили чай, глядя из окна на вечерний город, и отблески вечернего экстаза бродили внутри Максима восхитительными хромированными блестками.