«МАНИАК»
Однажды Анфиса сидела у своего приятеля Санька за кофеем. Что-то пело и бормотало радио, и среди прочего Анфиса вдруг уловила фразу: «В подворотне вас ждет маниак…». Анфиса задумалась.
– Санек, как ты считаешь, меня в подворотне правда ждет этот… маниак?
Санек забеспокоился:
– А кто его знает, поздно уже! Может, и правда кто-нибудь там выполз? Осталась бы, а?..
– Да мне домой надо, – сказала Анфиса, но как-то неуверенно. – Слушай, а у тебя бинокль есть?
– А то, – сказал Санек и принес бинокль.
Анфиса дислоцировалась у подоконника, нашла удобную точку и стала водить окулярами по темным окрестностям. Вот они, подворотни! В одной никого не было. В другой – тоже. А в третьей – глядь, и правда, маниак! Стоит, ждет.
– Гад какой, – сказала Анфиса.
– Ну, – сказал Санек. – Я и говорю, оставайся.
И Анфиса осталась.
Следующий день как-то незаметно прошел за разговорами и всякими делами, и неожиданно настал вечер.
– Кофе? – спросил вежливый Санек. У них уже вошло в привычку пить кофе перед сном.
– Дай лучше бинокль, – попросила Анфиса.
– Да вон он, на подоконнике, – сказал Санек и пошел варить кофе.
Анфиса опять нацелилась на подворотни строгим взглядом через линзы – прямо как снайпер с двойным оптическим прицелом.
Маниак ждал.
– Гад какой, – сказала Анфиса.
– Ну, – сказал Санек.
И Анфиса снова осталась. А наутро ей в голову пришла мысль. Одна. И она про нее Саньку ничего не сказала, но засобиралась пораньше.
– А кофе? – спросил Санек с надеждой.
– Потом. Купи плюшечек, – сказала Анфиса и ушла.
Она пошла прямо в эту треклятую подворотню и стала ждать маниака. Уж очень он ее достал.
В ожидании Анфиса грызла семечки, и вечер снова настал как-то незаметно. Стало темно. И вот появился маниак. Но он же не знал, что его кто-то ждет! Это было как-то против правил.
– Ну, что? – грозно спросила Анфиса, уперев руки в боки.
Маниак растерялся и сник. Он-то привык, чтобы играли по его правилам!
– То-то я и смотрю – шелуха наплевана, – пробормотал он.
– Я из-за тебя второй раз у Санька остаюсь, – строго сказала Анфиса.
– А чего, а чего, – забубнил маниак.
– А я хочу, чтобы не ИЗ-ЗА ТЕБЯ! А просто! Понял, придурок?! – еще строже сказала Анфиса.
– Ну, понял-понял, чего ты, – совсем скис маниак.
– Вот и иди отсюда на фиг, – сказала Анфиса. – Не мешай нам жить. И в других подворотнях тоже не мешай! И другим людям не мешай.
Сраженный такой отповедью маниак сгорбился и побрел прочь. Скоро его фигура растворилась в ночи. Анфисе даже стало его жалко, потому что по всему видно было, что маниак – неудачник. Но скоро ей стало скучно думать и про маниаков, и про неудачников, и она ушла из подворотни – тем более что пришел дворник подметать наплеванную шелуху.
– А вот и я, – сказала Анфиса, появляясь на пороге.
– А кофе уже сварился, – радостно сказал Санек. – А еще я плюшки купил. Как ты просила!
– Ну и молодец.
И они очень уютно устроились за столом.
Анфиса ничего не сказала Саньку про маниака. Нечего его на ночь пугать. Да тем более, плевое это было дело! В горсть семечек…
ТАНЦЫ АНФИСЫ
Анфиса очень любила танцевать. Это бы еще полбеды. Она вообще танцевала, где ей в голову взбредет. Один раз, в школе еще, на уроке математики ей вздумалось провальсировать от своей парты до доски, за что ей крепко попало от учительницы. А за что, собственно? Урок-то она на отлично знала. Это просто учительница без воображения попалась.
Вот, а сегодня Анфиса сказала Саньку:
– Полезли на крышу сидеть.
Они и полезли. Термос с чаем взяли и сушки. Сидели, болтали, всякие истории друг другу рассказывали. А потом вечер настал, звезды стали зажигаться – красиво! Санек так и сказал:
– Эх, красиво-то как!
И от полноты чувств песенку какую-то замурлыкал. А Анфиса пританцовывать начала. Вот танцует Анфиса, а крыша-то двускатная! И Анфиса – на самом верху, на ребре! И танцует. Красиво так танцует на фоне звездного неба…
Санек как это увидел, так и обомлел. А что ему прикажете делать? Караул кричать? Да уж, умно, ничего не скажешь. Тут вообще резких движений делать нельзя – не руками махать, ни глаза пучить. Саньку ничего не оставалось, как, обливаясь холодном потом, песенку-то свою домурлыкать. А Анфиса улыбается. Безмятежно так. Хорошо ей, значит. Она, когда танцует, вообще от окружающего мира отключается. Вот домурлыкал Санек песенку и говорит (а сам старается, чтобы голос не дрожал):
– Ну что, пошли спускаться! Холодно чего-то стало.
Ну они и спустились. Как земли коснулись, так Санек прямо на нее и сел, на матушку. (На землю, разумеется, а не на Анфису). Потому что ноги его уже не держали. А Анфиса спрашивает:
– Ты чего, Санек?
А он ничего сказать не может, только пальцем вверх тычет. Анфиса тоже посмотрела, немного подумала и все поняла. Не дурочка же она была. Потом еще немного подумала, и говорит, виновато так:
– Ну ведь не упала же.
И села рядом с Саньком, потому как у того еще и дар речи отнялся. А у вас бы не отнялся?
ПРО КОШЕК И ЖЕНЩИН
Однажды у Анфисы пропала кошка. Кошку звали Гамбузией, и была она верхом кошачьего совершенства – антрацитово-черная, глаза медовые, удлиненные к вискам. Когда Гамбузия вытягивала вверх стройную заднюю лапу, занимаясь ежедневным туалетом, казалось, что она показывает акробатический этюд… И она пропала.
Ее не было уже три дня. Конечно, для загула это не срок, но кошка Анфисы имела свой собственный распорядок. Ровно в пять вечера (а когда же еще!) Гамбузия стучала в форточку, и Анфиса наливала ей чаю с молоком. Спустя часа полтора Гамбузия ужинала и удалялась по своим делам, а потом либо приходила ночевать, либо не приходила. Однако в этом случае она непременно стучала в форточку утром – завтракать.
Но вот уже три раза Гамбузия пропустила «файф-о-клок» и не стучала по утрам в форточку. Анфиса забеспокоилась. «Кис-кисать» по дворам не было никакого смысла – это был совершенно не Гамбузиев уровень.
Логичнее было предположить, что на горизонте появился незнакомый ухажер. Это же говорил Анфисе и Санек. Но Анфиса нутром чувствовала, что дело тут нечисто! Санек весь извелся, видя, как изводится Анфиса. Она почему-то даже не разрешала ему расклеивать объявления. Под конец третьего дня он не выдержал и молча ушел. И Анфиса, также молча проводив его глазами, поняла, что дальше так продолжаться не может. И вышла на лестничную площадку.
Подвал отпадал. Чердак, в принципе, тоже. Но Анфиса почему-то пошла именно вверх, на пятый этаж…
На площадке между пятым этажом и чердаком имелось окно удивительной формы, с полукруглым верхом. На подоконнике сидела Гамбузия и отрешено курила. Увидев Анфису, она мигнула, выпустила из ноздрей струйку дыма и отвернулась.
Анфису охватили противоречивые чувства. С одной стороны, радость от того, что кошка нашлась, была непомерной. С другой стороны, такого отчуждения со стороны Гамбузии Анфиса еще не испытывала. Кроме того, доселе Гамбузия не курила… «Влюбилась», – поняла Анфиса.
– Как его зовут? – со всей возможной деликатностью спросила Анфиса.
Гамбузия столь резко повернула голову и столь яростно полыхнула медовым оком, что Анфиса поняла – попала по больному.
– Это неважно, – отчеканила Гамбузия. – Но ОН говорит, что не может встречаться с кошкой, которую зовут так, как МЕНЯ!
Видимо, для нее это была, некоторым образом, трагедия. Потому что доселе Гамбузия еще и не говорила. Но, с другой стороны…
– Так ему не нравится твое имя? – задумчиво уточнила Анфиса.
В тоне хозяйки слышался не только вопрос, и это заинтересовало Гамбузию.
– Может быть, ты хочешь, чтобы я с места в карьер придумала тебе новое имя? – поинтересовалась Анфиса.
Гамбузия неопределенно повела хвостом. Альтернатив она не предлагала – на то у нее была хозяйка.
– Так вот. Я могла бы это сделать, – сказала Анфиса. – Но ни за что не стану по нескольким важным причинам. Во-первых, ты самая лучшая в мире кошка.
Гамбузия нервно затянулась, подумала и согласно кивнула.
– Но он оскорбил тебя, найдя в тебе несовершенство, – сказала Анфиса. – Ведь раньше твое имя никого не смущало?
Гамбузия вновь подумала и отрицательно покачала головой.
– Во-вторых, твое имя – лучшее в мире имя, так как принадлежит лучшей в мире кошке, – продолжала Анфиса.
Гамбузия восторженно сверкнула янтарями и хлестнула хвостом – ее разобрал азарт от этих умозаключений.
– Поэтому он оскорбил также и меня, – строго сказала Анфиса, – так как это имя придумала тебе я – еще до того, как ты открыла глаза.
Гамбузия нервно облизнулась.
– Поэтому я делаю вывод, что он недостоин тебя, – еще строже сказала Анфиса. – И ты, как никто, должна это понимать. В следующий раз он захочет, чтобы ты сменила масть и проколола в каждом ухе ровно по семь дырочек!
Гамбузия возмущенно зашипела. Эта перспектива ее явно не устраивала.
– Так зачем тебе кот, который тебя не понимает? – пожала плечами Анфиса.
Гамбузия подумала снова и сузила глаза. Что тут было говорить.
– И в третьих – и пожалуй, в самых главных, – самым строгим тоном сказала Анфиса. – Брось сигарету! Ты продымила себя, меня и весь подъезд. И ради чего?!
Гамбузия бросила сигарету, вскочила на Анфисино плечо, потерлась о него щекой и умиротворенно заурчала. Она в который раз уже убедилась в том, какая у нее мудрая хозяйка. Кроме того, пора было ужинать.
«Наверное, она больше не скажет мне ни слова, – подумала Анфиса, спускаясь по лестнице с кошкой на плече. – Впрочем, она, как всегда, была на высоте».
А через пять минут пришел Санек с плюшками и молоком. Он просто выходил в магазин…
ЧУДЕСА, ДА И ТОЛЬКО!
Гамбузия в очередной раз окотилась. Кошка дисциплинированная, она сделала это в своей спецкоробке, заблаговременно приготовленной Анфисою.
Утром Анфису разбудил разноголосый писк. «Готово», – разлепляя один глаз, подумала она. Пользуясь тем, что кошка удалилась завтракать, Анфиса подошла к коробке…
– Гамбузия, ты с ума сошла! – такова была реакция хозяйки.
Нет, котят было не семеро, а как положено, трое. НО ВСЕ ОНИ БЫЛИ БЕЛЫМИ!
Этого просто не могло быть, если вспомнить школьный курс биологии. Гамбузия была черна как египетская ночь, и даже если допустить, что папаша был снежным барсом…
Анфиса немедленно позвонила Саньку и попросила придти. Вот чем хорош был Санек – он даже не спросил, с чего бы это в такую рань. Просто взял и пришел.
– Гамбузия, ты с ума сошла, – сказал Санек после загляда в коробку, чем обнаружил полное единодушие с Анфисой.
«Много бы вы понимали», – посмотрела на них Гамбузия, прыгая к своим отпрыскам.
– Слушай, а давай их покрасим, – задумчиво сказал Санек.
Анфиса молча покрутила пальцем у виска.
* * *
Торжественный покрас был назначен на двухмесячный юбилей котят. Они уже давно открыли глазки – голубые, как небо. Санек притащил краску для волос самой лучшей фирмы – гулять так гулять! И цвета выбрал радикальные – лимонный, малиновый и изумрудный. Красить, так уж красить…
Котята перенесли процедуру лучше, чем Гамбузия и Санек. После нее пластырь в аптечке Анфисы кончился… Но котята выглядели великолепно! Особенно зелененький. «Этого я вам никогда не прощу», – сказали глаза Гамбузии.
…На базаре было многолюдно. Это ж базар!
– Сейчас влет уйдут, – сказал Санек и влез на какой-то ящик.
Это была речь. РЕЧУГА! В ней было все – от нарушенной экологии до научного прогресса, от любви ко всему живому на свете до несправедливости малопопулярных решений власть имущих. Речь изобиловала противоречиями, и даже было местами непонятно, к чему клонит оратор, но к ним немедленно выстроилась очередь. А котенка-то всего три!
– Я с вами с ума сойду, – сказала Анфиса.
И тут рядом тормознул черный джип. Взламывая плечом народ, рядом ледоколом воздвигся мужчина. Все как полагается – короткая стрижка, золотая цепочка. Анфиса и Санек даже испугались.
– А ну-ка, чего это тут? О, крокодильчик шерстяной! – обрадовался мужчина. – Беру. Пятьсот баксов, идет?
– Это не крокодильчик, – твердо сказал Санек. – Это плод экологической мутации – кот изумрудный. Единственный в своем роде!
Анфиса наступила Саньку на ногу, но было поздно. Мужчина с уважением посмотрел на Санька:
– Тогда тыща баксов. Заверните, пожалуйста.
Анфиса побледнела, но решительно выступила вперед:
– Но это же неизвестная мутация! А если он у вас… того… полысеет?!
Мужчина напряг морщины на лбу:
– Ну, это… будет этот… лысый… в своем роде. Да ты не боись, не съем я его. Дочка просила, – и он с нежностью оглянулся на джип.
Там в окне и впрямь маячило нечто худенькое с косичками.
– Только, если что… – подергав мужчину за рукав, сказала Анфиса. – Верните его нам. А мы вам – деньги. Вот вам мой номер телефона.
– Не парься, это не деньги, – отмахнулся мужчина, отсчитывая им зеленые. – Я еще на нем такой бизнес сделаю!
Он подмигнул и ушел. Телефон, однако, взял.
Вконец очумевшая очередь устроила потасовку и за какие-то бешеные деньги раскупила оставшихся двух котят. И счастливым обладателям «плодов экологической мутации» Санек также всучил номера телефонов – свой и Анфисин. Они с Анфисой тоже изрядно очумели и, подавленные, пошли домой…
* * *
Целый год Саня, Анфиса и Гамбузия (воплощенный укор!) ждали звонков с возмущенными матюгами. Но все было тихо.
И вдруг Анфисе ка-ак пришел перевод! На тыщу баксов! А потом и мужчина из черного джипа позвонил:
– Ну! Говорил я вам, что бизнес с Изумрудика сделаю!
– И что? – дрожащим голосом поинтересовалась Анфиса.
– С тремя кошками повязал! Все трое окотились! Девять штук приплода!
– И что… все зеленые?.. – не веря ушам, встрял в разговор Санек, распластавшись ушами по телефону.
– Ну! – весело подтвердил тот. – Так что капустка вам вместо алиментного котенка! Потом еще подкину! А этот бизнес монополизирую, уж не обессудьте. У меня уже очередь на вязку!
И отключился.
Все трое, не веря ушам, уставились друг на друга.
– Чудеса, – пробормотали Санек и Анфиса.
А Гамбузия презрительно дрыгнула ногой и пошла ужинать в одиночестве.
МЯЧИК
Когда Анфиса была маленькой, у нее был красный мячик. Она его страшно любила и укладывалась с ним спать. Она с ним вообще не расставалась. И когда мама забирала его мыть, Анфиса стояла рядом и ревностно следила за мамиными манипуляциями. Нет, другие игрушки у нее, конечно, тоже были. И куклы, и мишки, и утята какие-то желтые. И с ними Анфиса тоже играла. Но мячик все равно больше всех любила.
И вот, спустя годы шла Анфиса как-то по улице, ела мороженое и ностальгировала. Вспоминала, как она с мячиком играла. И об стенку, и через коленку… А он радовался, прыгал. Ну, и Анфиса радовалась. Сейчас Анфиса тоже, бывало, радовалась, но как-то по-взрослому. Вот, к примеру, раньше ей мороженое родители покупали, а теперь она на него сама зарабатывала (картинки всякие веселые маслом рисовала и зарабатывала). Или вот мячик, например. Хоть сто мячиков могла себе купить Анфиса, но разве ж ее поняли бы на улице, если бы она вдруг с этим мячиком заскакала – об стенку, через коленку?.. В своих взрослых очках…
Думала так Анфиса и доностальгировалась – забрела в какой-то незнакомый двор. А там девочка с мячом играет – и об стенку! И через коленку! А мячик прыгает! А девочка радуется! А мячик-то красненький – точь-в-точь как тот, оставшийся в далеком детстве…
Ну, у Анфисы крышу унесло (бывало с ней это иногда), и она прямо к девочке, а точнее, к мячику ка-ак побежит! А девочка обернулась, увидела какую-то взрослую очкастую девицу с безумным взором, которая мчалась на нее на всех парах как танк, да ка-ак от нее припустит!
А Анфиса, главное: «Стой, стой!», и еще сильнее наддает. А девочка вообще в полном ужасе сверхкосмическую скорость развила. Ну и зрелище! Анфиса бежит, на ходу мороженое доедает, папка для рисунков ее по ногам бьет, а девочка – впереди, прижав к животу мячик… И неизвестно, чем бы это все кончилось, если бы Анфиса не завопила: «А у меня мячик тако-ой же-е-е!!» Вспомнила, называется, свое детство золотое, чуть мороженым не подавилась.
Девочка остановилась и говорит, удивленно так: «Но это же мой!»
Ну, Анфиса, ей все про свой мяч и рассказала. И тут обе поняли, что они – родственные души! Девочка (ее Людочкой звали) добрая была и душевная, и сразу после этого Анфисе мячик протянула. И тут Анфисе стало совершенно все равно, как на нее люди посмотрят. Папочку свою к стенке поставила, и давай прыгать! И об стенку мячик, и через коленку! И мячик тоже прыгал и радовался. И были они все втроем в этот день счастливые-счастливые.
РЫБА
– Давай поженимся, – сказал как-то Санек Анфисе.
Анфиса подумала и ужаснулась.
– Никогда! – сказала она.
– Почему это? – ни с того ни с сего ревниво спросил Санек.
– Потому. Я вдруг представила жуткую картину! – сказала Анфиса. – Иду я домой с работы. В одной руке пакет с продуктами, в другой – папка с рисунками, с плеча маленькая сумочка на длинном ремне сваливается, пальто в ногах путается, скользко… И тут я понимаю, что рыбу забыла купить! И нам, и Гамбузии, и вообще… И тут я с этими кульками, пакетами, сумочкой и папкой прусь в рыбный магазин, стою в очереди вся такая усталая и голодная, а дома дети небось тоже все голодные, и ты там злой и голодный, а сумки из рук падают, а главное… ГЛАВНОЕ – ДЛЯ РЫБЫ ПРИДЕТСЯ ПОКУПАТЬ ОТДЕЛЬНЫЙ ПАКЕТ!!! Потому что рыбу нельзя подкладывать ни к какому другому продукту, потому что все пропахнет рыбой!!! И этот последней пакет станет последней каплей. Так что – нет, ни за что.
И она гордо посмотрела на Санька.
А Санек тоже на нее посмотрел, помолчал, потом покрутил пальцем у виска и ушел.
Анфиса, конечно, расстроилась, и села в расстройстве у окна. Она прямо даже не знала, что делать.
А через двадцать минут пришел Санек из магазина, с пакетами, и молча рассовал все продукты по местам. В одном из пакетов была рыба. И он ее пожарил на ужин. Ужинали в молчании…
ИГРА
Однажды вечером сидит Анфиса дома, и вдруг – звонок в дверь. «Ну, – думает Анфиса, – это либо Санек, либо маниак». И открыла. Она очень бесстрашная была.
А на пороге – Людочка. Ну, та, которая Анфисе когда-то дала мячик поиграть. И вид у нее очень серьезный. А за окном уже очень поздно! А Людочка к Анфисе вообще никогда еще не приезжала — рано ей одной по городу ездить!!
– С тобой все в порядке? – спросила Анфиса.
– Ага, – говорит Людочка. – Давай играть.
– Ну давай, – говорит Анфиса. – А во что?
– В дочки-матери, – говорит Людочка. – Я буду мама, а ты – дочка.
Анфиса успокоилась. Скучно ребенку, вот она и приехала.
– Ладно, – говорит Анфиса. – Только давай для начала чаю попьем.
И пошли они в кухню. Только Анфиса за чайником потянулась, как Людочка строго так говорит:
– А ты руки помыла?
«Ой, – думает Анфиса. – Забыла».
И стала руки мыть – и себе, и Людочке.
Сели они чай пить. А Людочка опять, строго так:
– Сахара себе много не клади – попа слипнется!
Тут Анфиса поняла, что это уже игра в дочки-матери началась. И говорит таким противным тоненьким голосом:
– Хорошо, мамочка.
И положила себе одну маленькую ложечку. Людочка на нее дико посмотрела, и три себе положила. Тут Анфиса поняла, что переборщила (никакой нормальный ребенок себя так вести не будет), и когда Людочка отвернулась, быстренько еще сахару себе в чай сыпанула. Сидит, ложечкой в стакане болтает.
– Не звени ложкой! – крикнула Людочка. Анфиса аж испугалась. Притихла, руки на край стола скромно положила и сидит.
– Пей, остынет, — приказала Людочка.
Потянулась Анфиса к печенью, а Людочка ей по руке – хлоп! Не больно, но очень обидно.
– Ты игрушки, – говорит, – свои собрала? Не-ет. Вот и сиди без печенья!
И тут Анфиса почувствовала, как глаза ее сами собой наполняются слезами. «Нет, – думает, – это не жизнь!». А Людочка ей, совсем уж металлическим голосом:
– И не вздумай реветь! А ТО ПОСТАВЛЮ В УГОЛ!!
После этого Анфисе, разумеется, тут же захотелось немножко пореветь. Людочка это увидела, взяла ее за руку и повела в прихожую – стоять в углу. В самом темном. А сама пошла в комнату и телевизор включила. Думаете, она мультики включила или «Спокойной ночи, малыши?»? Как бы не так. Сериал «Девственница»!
Вот стоит Анфиса в углу и думает: «Я бы с такой мамой ни за что больше пяти минут не выдержала. Из дому бы сбежала… О! А что, это мысль!»
И Анфиса, потихоньку заглянув в комнату, убедилась, что «мама» спокойно смотрит какую-то рекламу, которой сериал прерывался каждые пять минут, и как мышка выскочила на лестничную площадку. «Ничего себе, – подивилась она. – Даже дышать легче стало!» И тут же пообещала себе никогда так не издеваться над своими детьми, когда они у нее появятся.
Спустилась она вприпрыжку на пять ступенек (она же на первом этаже жила!) и у входной двери столкнулась с Саньком.
– Ба, – сказал Санек. – Ты куда это, на ночь глядя?
– А я от мамы сбежала! И вообще из дома ушла! – радостно выпалила Анфиса и тут же прикусила язык. Вот как ее игра захватила – до полного срывания крыши!
И она все Саньку рассказала. И Санек тут же все понял.
– Ясно, – говорит. – Людочка из дома убежала. Воспитания не выдержала.
Анфиса даже огорчилась, что не догадалась про это сама. А ведь так просто!
– Короче, – сказал Санек. – Где тут телефон-автомат?
И пошли они звонить Людочкиной маме.
– Алло, – страшным голосом сказал Санек в трубку. – Ваша девочка у нас!
– Боже! Вы кто? – закричала Людочкина мама.
– Бандиты, разумеется, – еще более страшным голосом сказал Санек.
– Не вздумайте ее обижать! – закричала Людочкина мама. – Вы, наверное, выкуп хотите. Так я все отдам! И квартиру, и машину, и телевизор, и даже ее папу – только верните Людочку!
– А вот фигу, — зловредно сказал Санек. – Не нужна нам ваша квартира. И папа ваш тем более не нужен! А нужна нам Людочка, потому что она очень хорошая и добрая! Она сейчас сидит у нас дома, смотрит телевизор, и пьет сладкий чай с печеньем! Мы ей сейчас еще и торт купим! А вокруг игрушки лежат! А нам вот нравится, что вокруг одни игрушки! Мы даже бандитствовать бросим, так на нас хорошо ваша девочка влияет. Так что вы ее больше не увидите.
– Ох, только не это! – заплакала Людочкина мама. – Это я ее завоспитывала! У нас просто папа в командировку уехал, а бабушка в деревне, а я на трех работах, вот нервы и не выдерживают! Я больше не буду! Честно-честно! Вы только дочку мне верните поскорей.
– Бедные люди, – вздохнул в сторону Санек, и опять в трубку страшным голосом: – Ладно! Через десять минут приезжайте на площадь Самой Большой Революции с тортом. Там у цветочного киоска будет стоять Людочка. НО ЕСЛИ ЕЩЕ РАЗ ВЫ ПОСТАВИТЕ ЕЕ В УГОЛ…
И он бросил трубку.
С тех пор Людочку больше не ставили в угол, а ее папа перестал ездить по своим дурацким командировкам и устроился на хорошую работу.
КОСМИЧЕСКИЙ УЛЕТ
Однажды Анфиса и Санек прогуливались по городу, забредая во всевозможные его закоулки. И куда-то забрели.
– Ой, – сказала Анфиса. – Смотри, какой закоулок интересный. Мы, по-моему, здесь никогда еще не были. И кафешка какая-то новая, “Космический улет” называется.
Санек огляделся и почесал в затылке:
– Да, кафешка-то новая… А вот никакой это не закоулок – мы на центральную улицу вышли!
– Как это? – не поверила Анфиса и тоже завертела головой по сторонам.
И по всему выходило, что Санек прав. И улица была центральная, и кафешка новая. Просто надо чаще по городу гулять. Чуть зазеваешься – и раз тебе магазинчик! – как гриб вырос. Или с похмелья не дай Бог кто-то на улицу выползет, а тут двойник ему навстречу – раз! –такой же зеленый, небритый и помятый. А это всего лишь зеркальный киоск, вдруг как из-под земли за ночь вымахнувший, и отражение в нем.
– Ну, ладно, – сказал Санек. – Пошли, что ли, тогда кофе пить.
И они вошли внутрь.
Вокруг было никилиево-хромовое сверкание, неоновые подсветки всякие, пол металлический в сеточку, и небо в алмазах. И столы со стульями к полу привинчены.
– Ой, по-моему это не кафе, – испугалась Анфиса. – Наверное, это вправду центр подготовки к космическим полетам! Может, пойдем отсюда, а?
И тут к ним подошла официантка в скафандре. Такой был мини-скафандрчик на ней. Улыбнулась, положила на стол меню и пошла. Потом обернулась, и опять – улыбка до ушей. Санек с Анфисой даже себя осмотрели – не в саже ли они.
Впрочем, все стало ясно, когда они в меню заглянули.
– Чашка кофе здесь стоит как космический корабль, – прошипела Анфиса. – Здесь даже улыбки официанток в счет проставлены. Пойдем отсюда!
– Неудобно, – прошипел Санек.
– Неудобно спать на потолке, – прошипела Анфиса, но своевольный Санек все-таки подозвал официантку и заказал два кофе.
– И не вздумайте тут улыбаться опять! – строго сказала ей Анфиса. – А то у нас сдача имеется на все улыбки.
И кулак показала. Официантка сделала большие глаза, но спорить не стала и ушла со своим подносиком.
И стали Анфиса с Саньком кофе пить, задумчиво так. Кофе был ничего себе. Но Анфиса, скажем, его тоже неплохо варила.
– И за что такие деньжищи дерут? – пробурчала Анфиса, косясь по сторонам. Обстановка мерцала и завораживала.
– За что, за что – за сервис, – сказал Санек. – За комфорт.
Вдруг Анфиса села очень прямо и на ее лице появилась мечтательная улыбка. Санек насторожился. Это было не к добру. Когда Анфиса так улыбалась, потом обязательно что-нибудь происходило.
– А сервис и комфорт включает в себя – что? – спросила она у Санька.
– Ну, – осторожно сказал Санек. – Дизайн. Э-э… чтобы было красиво, вкусно и…
– И чтобы клиент чувствовал себя как дома, – торжествующе заключила Анфиса. – А то какой же, на фиг, это сервис?! Так что я буду оттягиваться на полную катушку. Как дома!
И она достала свой плеер.
Санек в ужасе закрыл глаза. Он-то знал, КАК Анфиса пьет дома кофе!! Теперь это предстояло узнать и другим. Хорошо, что народу сидело в кафе не очень много …
Это было убийственное зрелище. Короче говоря, последнее время Анфиса подсела на Боба Марли, а чтобы не досаждать домашним прослушиванием десять раз подряд “RastamanVibrations” на полной громкости, напяливала наушники. Но все домашние все равно вынуждены были слушать Боба Марли, но уже в исполнении Анфисы, потому что она громко подпевала ему, разгуливая по дому с чашечкой кофе в руках. И надо вам сказать, Анфиса успела к тому времени отлично выучить все песни альбома (повторенье – мать ученья!), да и слухом и голосом ее природа не обидела…
Вот посетители кафе и прослушали весь альбом знаменитого растамана, ибо Анфиса, когда кайфовала, ничего вокруг не видела и не слышала.
Сначала гости “Космического улета” с недоумением оборачивались, потом стали прислушиваться, а потом просто собрались в проходах между столами и даже подхлопывали в такт. Они бы и стулья поставили, чтобы было удобнее, но ведь те были к полу привинчены! Так, стоя, и слушали. А в другой части кафе собрался изумленный персонал. И даже администратор прибежал. И никто не знал, что делать. С одной стороны, налицо нарушение общественного порядка. Это если каждый посетитель начнет распевать с чашечкой кофе в руках… А с другой стороны, пела-то Анфиса здорово!
Ситуацию разрешили сами зрители. Когда диск в Анфисином плеере кончился и она, наконец сняла наушники, то долго не могла понять, почему на нее все смотрят и аплодируют. Она же просто кайфовала! А тут к ней стали подходить, давать какие-то деньги… А один гость похлопал остолбеневшего администратора по плечу и сказал:
– Во кайф словил! Теперь я догнал, почему ваша забегаловка называется “Космическим улетом!”
Ну, после этого администратору только и оставалось, что подойти к Анфисе и робко предложить ей у них выступать по вечерам.
– Мы бы вас загримировали… И дреды бы сделали…
Но Санек быстро увел все еще ничего не соображающую Анфису из кафе, пояснив персоналу на ходу:
– Она… э-э… инопланетянка! Ей вера петь не позволяет в гриме! И в дредах!
И лишь на улице он перевел дух и рассказал Анфисе, что, собственно, произошло. Анфиса задумалась:
– А может, правда, что ли, попеть там?.. Ты, понимаешь ли, кайфуешь, а они тебе деньги дают… Короче, пошли в магазин! Надо купить какой-нибудь еды и…
– И главное – КОФЕ! – заключил Санек.