Что сделали с тобою, Сковородка!

Владимир Леонович

10 июля 5 г.
Произраставшие деревья и кустарники на Костромской сковородке уничтожены


Быть может, ПЕСНЯ пробудила человека? Скальный рисунок, каменный топор остались, вот они – а где первая мелодия, которой понадобилось слово?
Ольга уклонилась от моих братских объятий, переходящих в отцовские. Как просто оказаться идиотом: отец-то болен, и болен смертельно…

Что-то с утра одышка. Так задыхаются в июле корни срубленных в марте деревьев. На Сковородке – мир и гладь газончика: корни выкорчеваны, выворотни увезены на свалку. (Сковородка – центральная площадь Костромы. Наша Этуаль, разбитая как сквер в начале 20 века.) ИХ стиль: сделать жестокую глупость, испугаться на половине, заслониться лживым плакатиком: снесены – дряхлые деревья, будут посажены молодые. Фото 1910 года в книге Ирины Тлиф: разбитый на 4 части квадрат сквера, сусанинский столп посредине южной стороны, буйная зелень дубов, липок, вязов. Сейчас оголена восточная сторона. Липам расти бы и расти до 200–300 лет, вязам до 400, дубам, при хорошем отношении, до 1000, Коломенским дубам за 850, их лечат, латают…

Столетний дуб по возрасту – дитя.
С каким идиотическим стараньем
погублены деревья в детстве раннем!
Зачем? И пальцем у виска крутя
стою на сквере с жалким покаяньем…

Унес домой спил молодого вяза, пересыпал из горсти в горсть дубовые опилки: вот чем набита, гражданин начальник, твоя голова. Что ж ты так изуродовал площадь? Уж спилил бы и западную половину!

ЭСТЕТИКА
ЕСТЬ ЭТИКА –

чем не стихи? Притом первична эстетика, ей и первая строка. А какая рифмовка! Прорифмовка сплошь. А нагрузка…

Была красавица, теперь уродка.
Что сделали с тобою, Сковородка!
Кому так ненавистна красота,
что Микельанджеловская ПЬЕТА
становится мишенью идиота
И НЕОПРЕДЕЛЁННОЛИЧНЫЙ кто-то
В Лицо стреляет Матери Христа:
Столетний дуб по возрасту — дитя.
С каким идиотическим стараньем
погублены деревья в детстве раннем!
Зачем? И пальцем у виска крутя,
стою на сквере с жалким покаяньем:
Урод всегда воюет с красотой,
Преследуя Рембрантову Данаю,
Он грудь сожжёт ей серной кислотой!
За что? Не знаете? И я не знаю.

В городе надо любить красоту и наказывать ее губителей. Как хорош, как прекрасен был ансамбль Успенского собора. Кострома без него – как Париж без Нотр Дам. Как уместны были по краям Муравьевки Всехсвятская и Борисоглебская церкви! Что же случилось – тогда? Тогда, когда мы еще не родились, а эту красоту уже ломали, сквернили в упоении идиотизма? Широк человек… Разбудить в нем можно кого угодно. И что угодно – заглушить. Если высокий думский чиновник в ответ на многолетнюю нужду выявить, наконец, ПРОПАВШИХ БЕЗ ВЕСТИ в Отечественную войну и предать земле кости непогребенных отвечает, что это НЕЦЕЛЕСООБРАЗНО, – то КТО ОН ? И как мы терпим таких уродов у власти? И кто, стало быть, мы? МЫЫЫЫ – это с Пастуховской улицы домыкивают до моей Якиманихи и до сего 10 числа июля 2005 года коровы нашего квартала. НАС должно резать или стричь…

11 – 12 – 13 июля 5 г.

Ну зачем так мрачно?
Три дня у Бурлуцких. Сашин день рожденья. День Бурлуцких начинается в 4–5 утра – и до упаду. С сыном Юрой ставят стропила – продолжить торец конюшни сенным сараем. Бородатая голова Пана этих мест глядит из-за конька конюшни:
-Хорошо смотритесь, Александр Михайлович!
— На Врангеле смотрелся лучше: август был, первые сумерки, тонкий месяц за спиной, а я на балкe на крыше весь черный. Народ идет в кино, а я трубу чищу. Такого чорта они еще не видали.
До меня поздравить Б. приезжал Эмиль Очаговия, мы разъехались, к вечеру Эмиль звонит:
— Отметь моего друга, врежь ему на память.
Друг берет трубку, наудачу ему врезаю:

Я загадал на тебя.
Вот что сказал мне Исайя:
или спасешься – спасая
или погибнешь – губя.
Много чудесного знал
сын прозорливый Амосов,
но посторонних вопросов
я ему не задавал.

Цветут двухсотлетние липы, лежу на длинном столе, за которым пировали мы в Пушкинский день. Чистое небо, огромное дерево все в цвету, от неба цвет еще ярче, каскадом поднимается к вершине, липы тихо-тихо гудят, пчел не видно, но какое-то движенье происходит, это заметно.
Саша ворошит сено, внучки на велосипедах где-то неподалеку, их прабабушка, Сашина мать, недавно схоронившая мужа, читает Святое Писанье в тени серебристого тополя. Тоня с невесткой Светланой, Юриной женой, заняты на кухне. Клетка с гусятами принакрыта сверху от солнца и к досаде ястреба, время от времени делающего полукруг высоко над липами. Одна из них, огромная, прямая, стоит клонясь к земле. Отчего так, неизвестно. С годами нарастает на спине дерева некая жила, переходящая в корень, ствол уже не круглый, и видно, что эта крепь упасть дереву не даст. Корове надоело отмахиваться от мошкары, она зовет хозяина и слышно, как поперхнулась, бедная, на вдохе. Воздух вокруг нее темный с проблесками: этой мелочи густо, но слепней, кажется, нет. День ясный, и вся неделя такая: только к вечеру, пожалуй, надует дождя.
Эти дни мои – праздные. 10 раз остановишься передохнуть на 10-метровом прокосе. Грустно…
«Живу так себе, окружен старостью и пустотой» – это в письме от Фазиля. И еще грусть: Ф. сидит без денег и ничего не обещает в дедковскую шапку-по-кругу. Очень хвалит дневники Игоря. И мой энтузиазм… Ха!
Письмо от Вали Курбатова из Пскова: пишет, как начинают уже готовить очередной – сороковой – Пушкинский праздник. Говорят о «раскручивании бренда», о новых технологиях работы с публикой, о том, как заманить Швыдкого, найти спонсоров, как построить декорации, подсветки, как «переложить» поэтов бардами и актерами. «А мне все казалось, что поэты сами удержат аудиторию, если им есть, что сказать… И меня уже слушают как больного, битого молью зажившегося старика, который мешает празднику жизни, где все решают «бабки».
Нет, Валя, они неправы. Они слишком понятны. Непонятно только, ЗАЧЕМ ИМ ПУШКИН.
Не скажу: на нас кончается идеализм, а уж как подмывает! Не кончается, не кончится. И неправ Фазиль, «окруженный пустотой». Он ОКРУЖЕН ЛЮБОВЬЮ. (Кое-что тебе расскажу, что не для этого эфира, а для ЗАВАЛИНКИ, о которой мечтаем мы так долго, что уж и неприлично становится. Авось ко мне заедешь – в Кострому, которая, глядишь, станет городом № 3. К той ТРИАДЕ мы движемся – ты не находишь? Православие – Самодержавие – Народность – разумеется, не в нашем понимании, а в понимании новом. Какие брэнды нас ждут! БРРРР)

 

Владимир Леонович

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.

часы вне времени