Ничего не может быть хуже бесплодного ночного ожидания. Вот уже полчаса прошло. Стрелка тащится тягуче- медленно, но верно, и проходит час. Внутри начинает ворочаться существо, которому нет названия. Сначала это тревога, от которой учащается дыхание и холодеют кончики пальцев. Тревога неконкретная, по-женски дурная, бестолковая. Что может быть толкового, когда разум отказывается повиноваться? Лишь иногда что-то теплое мягко толкает изнутри: “Не волнуйся, это пустые страхи”. Но в ответ на это тревога еще сильнее сжимает горло. Потом, как-то незаметно, она трансформируется в тупую обиду, которую ты гонишь от себя — ведь грешно обижаться!— но дыхание замирает и слезы копятся почему-то опять в районе горла, а в мозгу раздается вековечный мозахистски-ехидный змеиный вопрос (отголоском пьяных ночных философствований еще на первом курсе): “Да кому ты вообще нужна?” “Придет!” — негодующе отзывается разум в последней попытке не разбиться о ночь, которая пусто и черно смотрит на тебя чужими холодными окнами, заставляет вздрагивать от звука изредка хлопающей двери в чужих подъездах, чутко прислушиваться к малейшему скрипу в собственной прихожей — вдруг он уже вошел, ведь дверь была не заперта… Существо внутри внезапно вскипает яростью. Из-за кого?! — стиснув зубы и закрыв глаза, патетически вопрошаешь ты. И сколько это еще будет продолжаться? Твои мнимые страдания дороги и понятны тебе одной, а ты сама уже давно зарегистрирована под каким-нибудь номером и списана на задворки памяти как то, о чем потом в старости, вероятно, можно будет вспомнить! Ты старательно нагоняешь в себе волну ненависти и наконец она затопляет желчью все твое существо и выливается отчаянным, но несколько нелогичным беззвучным воплем: “Пожалуйста, приходи поскорее!” Слез по-прежнему нет, и лоб холодит оконное стекло. Фосфорно мерцают блики луны, и ажурная тень веток лежит на земле. Глаза прожигают перспективу темных переулков, уши тщетно пытаются уловить звук знакомых шагов . “Я обидела его сегодня!” — вдруг пронизывает мысль, полная ужаса, и ты лихорадочно вспоминаешь, когда же могла стрястись такая оказия. Не вспоминается, так придумывается. Обвинив себя во всех смертных грехах, ты неожиданно ловишь себя на … зевке. Взгляд на часы. Уже два часа, как он обещал быть! Неужели он осмелится придти ТЕПЕРЬ, когда уже ТАК поздно, совесть должна быть у человека?! И неожиданно четкая, ясная и прохладная мысль утверждается в твоей измученной головушке: “совесть у человека есть — теперь уже точно не придет”. Ты пожимаешь плечами. Этого следовало ожидать. Ведь когда-то это должно было случиться, почему не сегодня?.. Почему?.. Почему, ну почему он не пришел?! Почему к другим мчатся на свидание, затаив дух и мнутся перед дверями, робея, а тебе говорят: “забегу” и оставляют на съедение темноте?.. “Чушь”, — холодно обрываешь ты себя. — Ты уже не девочка. Все, что происходит с тобой сейчас — детский лепет. У человека дела, в конце концов, он имеет право просто проспать. Ложись-ка баиньки, укутавшись плотным коконом равнодушия. Кого трогает то, до чего ты доводишь себя сама?.. И кому дело до того, что тебе обещали?.. И… Стоп. Это снова говорит обида и снова разливается желчь( может, начать ее сдавать?..).Может, это все не имеет для него смысла? Может, у него просто сердце не так устроено ( к примеру, справа оно у него). Повзрослей, часто советует он тебе. В его устах это звучит укоризненно и мудро. А что, взрослые не любят или любят как-то не так? И вообще — при чем тут возраст? Это — вневременное. Для тебя — вечный взгляд в его удаляющуюся спину. Взрослую, широкую и надежную. Не будешь же кричать ему вслед, что любовь — это дождь, проливающийся на землю, которая, быть может, и не просила никакого дождя, но без него засохнет!.. Может, у него и ушей- то нет, одна спина… Ну вот, умница, стоило зевнуть еще пару раз, и понимаешь, что в голове уже сплошная бессмыслица, и действительно хочется спать. Если ты впрямь считаешь, что умеешь любить, на другой день позови его снова, не считая это унижением, а там посмотрим… Ложись. Тени, тянущиеся к тебе из углов, стянутся обратно, зловещая луна станет просто мирным природным ночником, и скоро, теперь уже действительно скоро настанет утро нового дня…
Только бы с ним ничего не случилось.