Красив ли Мефистофель?

Нередко произведения искусства наделяются своего рода непогрешимостью, мистической неприкосновеннос­тью. Едва ли не к любому результату творческих усилий человека применяется словосочетание «великое искусство». Особенно это касается музыкальных произведений, живописи и кино. С литературой сложнее: банальная ма­лограмотность видна многим, да и элементарное чувство слова в крови у каждого от природы. Поэтому «черный квадрат» Малевича принято считать шедевром изобразительного искусства, а слово «четырехугольник» не приня­то считать гениальным стихотворением.

Изощренность, новизна или оригинальность — это еще не признаки таланта. За обилием приемов и символов может оказаться и болезнь, и пустота, и беспомощное метание души. Не поиск, а именно метание, лишенное ориентиров и позитивного содержания. Поэтому кроме школы, жанра, художественного языка и т.п. в произведе­ниях искусства следует анализировать их нравственный смысл. Это можно и нужно делать потому, что красота и эстетика тесно связаны с нравственностью и этикой. Не только от профессионализма, но и от того, какое мировоз­зрение, какую идеологию, какое чувство и какой призыв заложит автор в свое произведение, зависит — будет ли оно красивым. Красота объективна и по форме, и по содержанию, а значит возможно критическое отношение к произведениям искусства!

Во-первых, существуют математические законы гармо­нии, нарушение которых делает произведение некраси­вым, негармоничным, непропорциональным, т.е. урод­ливым. Но это всего лишь один из самых элементарных, поверхностных критериев. Во-вторых, добро и красота, происходящие от одного Творца – Бога – тесно взаимо­связаны. То есть добро — красиво, зло — уродливо, и по-другому быть не может! Только согласившись с этим тезисом можно признать искусство культурно и нравст­венно созидающим, воспитывающим. Иначе, приведя ре­бенка в музей, мы рискуем научить его дурному. Так иногда и случается вследствие некритического отношения к искусству, которое отражает нравственное состояние художника. Если направление его исканий добродетель­но — результат творчества будет окрашен положительно. И наоборот, если художник, писатель, композитор или философ развращен и его помыслы нечисты, то энергия его развращенности отразится в произведении, которое, даже если и создано талантливо, будет (одновременно): некрасиво, безнравственно, разрушительно и лживо, ибо, где нет красоты и доброты, там нет и истины.

Зло основано на лжи. Это очевидно не только в области искусства, но и в области философии, социологии или, скажем, психологии. Так, например, психоанализ Фрейда интересен, но лжив, а вместе с тем и уродлив. Лжив, потому что все желания и устремления человека, его мысли и поступки объясняются, мягко говоря, приземленно. Фактически предпринята попытка перечеркнуть ду­ховную природу, высокие искания и проявления души. Это клевета на человека, сотворенного по образу Божиему. Поэтому измышления Фрейда неэтичны и неэстетичны.

Современная массовая культура — это не только мощ­нейшее оружие против традиций, эстетики, памяти наро­да; это еще и олицетворение нравственного тупика авто­ров, знак деградации их сознания и психики. И здесь уже неуместно либерально-демагогическое заявление «о вку­сах не спорят». Чувство вкуса у человека или есть, или его нет. Оно может быть развито или недоразвито, а может быть и извращено. Красота при этом останется красотой, а уродство — уродством, белое останется белым, а чер­ное — черным. Невежество, слабоумие, пошлость, развра­щенность — объективны и заметны трезвому наблюдате­лю. Конечно, применение нравственных критериев в опы­те осмысления произведений искусства потребует не толь­ко высокой культуры, но и высочайшего нравственного, духовного авторитета. Поэтому в спорных ситуациях, ду­маю, не обойтись без соборного голоса Церкви.

А как часто в сознание юных ценителей искусств со страниц романов, с живописных полотен и с театральных подмостков врываются демоны, мефистофели и прочие бесы. Изображение зла в произведениях искусства, безус­ловно, возможно, однако различна окраска и сущность этих изображений. Если художник или композитор в сво­ем творчестве воспевает зло, сочувствует мефистофелю или пытается приукрасить рогатого мерзавца, то это уже не борьба со злом, а служение ему. Примеров тому немало и в античном искусстве, и в творениях эпохи Возрожде­ния, и в более современных художествах. Безусловно, талантливое произведение Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита» неслучайно используется многими сатани­стами для подтверждения «целесообразности» служения злу. Автор по какому-то темному внушению перевернул с ног на голову реальное соотношение света и тьмы, добра и зла…  Иешуа бывает малодушен, и человеческая слабость нередко затмевает Божественную волю. Значение Его слу­жения и крестной жертвы намеренно принижены, а еван­гельские свидетельства искажены. Воланд изображен рес­пектабельным, могущественным и привлекательным. Его спутники наделены в романе обаянием и чувством юмора. Бесчинства и беззакония разгулявшейся нечистой силы представлены почти невинными шалостями. Писатель уходит от разоблачения темных героев и умалчивает о том, что за пристойной формой любого проявления зла скрываются гнусное содержание, подлость, нечистота, раз­рушение и уродство — без оттенков и оговорок. Булгаков делает эту адскую компанию сознательными вершителями справедливости. Однако каждый христианин знает, что лишь Господь может неправедные устремления злодеев сделать орудием наказания за грех или средством испыта­ния для праведников. Бесы же всегда остаются подлыми врагами человека и обманщиками.

В романе гость из преисподней демонстрирует свое превосходство над апостолом и договаривается с Богом чуть ли не на равных, словно они делают одно «общее дело»… В действительности Господь не ведет переговоров с Люцифером, а ввергает его в ад, побеждает зло в каждом его проявлении и качестве. А сколько примеров из свято­отеческой литературы свидетельствуют о том, как Божии угодники заставляли бесов трепетать и «уносить ноги». Так что «моська» не противник «слону», и участь демонов предрешена.

Наконец Булгаков показывает зло чрезвычайно кра­сочным, отчетливым, осязаемым и реальным. Это многих сбивает с толку, ибо тьма – не есть самостоятельная реальность. Она всего лишь — отсутствие света. Зло возникло как следствие неисполнения Божией воли. И там, где процветают добродетели, зло в бессилии рассыпается. А с ним рассыпаются в небытии все образы и перспек­тивы, предлагаемые человеку силами тьмы.

Перевертышами пестрит и современная рок-культура, навязывающая народу неверные ценности и неверные оценки, тиражирующая порок и воспитывающая привыч­ку ко греху.

Думается, единственный достойный и честный способ изображения откровенного зла в произведениях искус­ства – это изображение именно его слабости, дешевизны, обреченности, а вместе с тем — иллюзорности неправед­ных достижений. Следует развенчивать лукавство бесов, а не лгать вместе с ними. Над злом можно смеяться, показывать борьбу и победу над ним.

Так, на иконах и фресках Христос побеждает смерть, Георгий Победоносец поражает змия копьем, апостол Па­вел сжигает змею в огне, а бесы побеждены и терпят мучения …

Искусство – это важный, неотъемлемый элемент куль­туры народа или страны, а вне культуры нет социальной нравственной личности. Искусство способно заражать и вдохновлять, воздействовать на эмоции человека. Как известно, от эмоциональной сферы в значительной степе­ни зависят многие волевые решения человека – нравст­венные или безнравственные. И если мы говорим, что красота воспитывает в позитивном смысле этого слова, значит, красота олицетворяет добродетели, высокие иде­алы и ценности. Тогда безнравственность и тьма — это не красота, а стало быть — уродство.

Как уже говорилось, разрушение формы и гармонии, хаос красок, слов или звуков — это следствие некрасивых и недобрых мыслей и чувств, следствие развращенности или болезненного воображения живописца, композитора, писателя или режиссера. Автор может поделиться и своим здоровьем, и своей болезнью, разрушительными устремле­ниями. Последнее нежелательно и опасно.

Не всякий выход в концертный зал или театр может способствовать воспитанию добрых качеств, просвещению и облагораживанию души. К сожалению, возможно и об­ратное — помрачение ума и сердца, а в некоторых случа­ях — эмоциональное соучастие в поклонении идолу, вос­петому заблудившимся художником. Только подлинная красота, создаваемая людьми в моменты искренней об­ращенности к Богу, озаряющему благодатью их произ­ведения, может называться высоким искусством и прино­сить добрые плоды.

Надеюсь, просвещенный читатель не станет искать в этой публикации  признаки «охоты на ведьм» и призывы к «партийной» цензуре.  Скорее, речь идет о призыве к гражданской ответственности, адресованном самим творческим людям. Талант или способность  не наделяют человека неограниченным правом  безудержной самореализации.  Важно помнить о цели и о последствиях, чтобы не превратиться в творческое животное. Напротив – обращение к добродетельным темам и нравственным образам в искусстве вовсе не гарантирует, что взялся за них человек талантливый или достойный. Тем внимательнее нужно внутреннему критику и обществу отсекать «третий сорт». Иногда, для этого достаточно выключить радио или выбросить недостойную книгу.

 

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.